КАК УХОДИЛИ ИЗВЕСТНЫЕ ЛЮДИ
Осенью 1919 года Александр Иванович Куприн, не принявший Октябрьскую революцию, эмигрировал за границу. Семнадцать лет, которые он провёл в Париже в постоянной материальной нужде, плохо сказались на его творчестве: писал мало, и как будто утратил свой талант. В одном из интервью он сказал: «...Ненастоящая жизнь здесь. Нельзя нам писать здесь...». Нужда и тоска по родине привели Александра Ивановича к решению вернуться в Россию (он говорил: «Я изнемогаю без русского языка»; а в Париже, на Северном вокзале перед тем, как сесть с московский поезд, сказал: «Я готов пойти в Москву пешком»).
Русская поэтесса и писательница Тэффи отметила:
«Елизавета Морицовна Куприна увезла на родину своего больного, старого мужа. Она выбилась из сил, изыскивая средства спасти его от безысходной нищеты… Всеми уважаемый, всеми без исключения любимый, знаменитейший русский писатель не мог больше работать, потому что был очень, очень болен, и все об этом знали».
Отъезд А. И. Куприна в СССР в иностранной печати (не осведомлённой о его здоровье) назвали «большой моральной победой советской власти».
Весной 1937 года Куприн вернулся на родину. В газете «Правда» от 1 июня 1937 года опубликовали следующую заметку:
«31 мая в Москву прибыл вернувшийся из эмиграции на родину известный русский дореволюционный писатель Александр Иванович Куприн. На Белорусском вокзале А. И. Куприна встречали представители писательской общественности и советской печати».
В этот период Александр Иванович опубликовал очерк «Москва родная» и отрывки воспоминаний, где с большими умолчаниями рассказано о его отношениях с Горьким, которого в эмиграции Куприн сурово осуждал за пособничество режиму, принесшему «ужас и рабство».
Но намеченным творческим планам не суждено было свершиться…
Литератор, деятель эмиграции, журналист, критик Андрей Седых в своей книге писал:
«...было бы ошибочно думать, что последняя, трагическая поездка Куприна не соответствовала его сокровенным желаниям… Вспоминаю я один разговор в Париже на похоронах писателя-эмигранта. Похороны были бедные, грустные – пришло особенно мало людей, – и на обратном пути Александр Иванович вдруг взял меня под руку, вид у него был очень несчастный. “Умирать нужно в России, дома , – сказал он тихо. – Так же, как лесной зверь, который уходит умирать в свою берлогу”».
Под новый 1937 год Куприны переехали в Ленинград. 24 июля 1938 года Александру Ивановичу был поставлен диагноз: рак пищевода. После консилиума врачи решили сделать операцию. Операция принесла ему временное облегчение, он посвежел. Но все понимали, что спасти его невозможно. В последние дни жизни А. И. Куприн имел всё, в чём он только мог нуждаться – за ним прекрасно ухаживали, возле были лучшие врачи.
3 августа 1938 года жена Елизавета Морицовна (они прожили вместе более 30 лет) писала дочери:
«Нет слов, как мне тяжело тебе писать, что папочка тает с каждым днём... Нежен он со мною необыкновенно, но говорить уже не может. Но улыбается так мило, что сразу легче делается».
В дневнике Е. М. Куприной описано, как однажды Александр Иванович перекрестился и сказал:
«Прочитай мне “Отче наш” и “Богородицу”
(помолился и всплакнул) Чем же я болен? Что же случилось? Не оставляй меня. Мамочка, как жизнь хороша! Ведь мы на родине? Скажи, скажи, кругом – русские? Как это хорошо! Я знаю, что я иногда схожу с ума и бываю тяжёл, но, милая, будь со мной милостива. Посиди со мной, мамочка, так уютно, когда ты со мной, около меня! Мамочка, люблю смотреть на тебя. У меня теперь какой-то странный ум, я не всё понимаю. Вот, вот начинается, не уходи от меня, мне страшно».
В ночь на 25 августа 1938 года А. И. Куприн скончался в петербургской больнице имени Эрисмана.
26 августа в газетах «Правда» и в «Известия» внизу последней страницы поместили крошечное объявление:
«Правление Союза советских писателей СССР извещает о смерти писателя А. И. Куприна, последовавшей в ночь на 25 августа сего года».
Не было ни портретов, ни некролога, ни других статей, ни воспоминаний, ни даже заметок о гражданской панихиде. 27 августа появилась статья, подписанная, по очень странному советскому обычаю, не отдельным лицом, а вновь правлением Союза писателей (без имён). Немного больше внимания уделила Куприну «Комсомольская правда», но и эта статья была подчёркнуто сдержана.
Гроб с телом Куприна был установлен 26 августа в Большом зале Дома писателя имени В. В. Маяковского (улица Воинова, 18). На прощании присутствовали: ленинградские писатели М. М. Зощенко, К. И. Диксон, И. Э. Любарский, М. Л. Слонимский; приехали из Москвы
В. А. Луговской, К. А. Федин; были и друзья O. K. Витмер (вдова сотрудника ж-ла «Современный мир»), А. И. Катун, А. Д. Щербова; люди искусства. На набережной собралась толпа.
Прощание с Куприным продолжалось весь день, с 13 до 21 часа.
27 августа в 13 часов в Доме писателя состоялась гражданская панихида. Затем А. И. Куприна похоронили на Литераторских мостках Волкова (сейчас – Волковского) кладбища, неподалёку от мест упокоения Н. Г. Гарина-Михайловского, Д. Н. Мамина-Сибиряка,
И. С. Тургенева.
Осенью 1939 года на могиле установили плиту из чёрного полированного мрамора на гранитном основании с лаконичной надписью: «Александр Иванович Куприн. 1870–1938». Надгробие входит в Перечень объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения, находящихся в г. Санкт-Петербурге (утв. Постановлением Правительства РФ от 10 июля 2001 года, № 527).
Елизавета Морицовна погибла во время блокады Ленинграда весной 1943 года. Её похоронили рядом с мужем.
В конце жизни Александра Ивановича исполнились его два желания. Ксения Куприна в книге «Куприн – мой отец» писала:
«Когда-то, заболев в молодости, Куприн сказал, что, умирая, он хотел бы, чтобы любящая рука держала его руку до конца. Его желание исполнилось. Мама ни на минуту от него не отходила, и несмотря на его слабость, всю свою оставшуюся силу он вкладывал, чтобы крепко, крепко держать маленькую ручку своей жены. Так крепко, что мамина рука затекала». Второе желание было – умереть на родине. Хочется верить, что Куприн ушёл из жизни удовлетворённым и покойным…
Александр Иванович Куприн родился 26 августа (7 сентября) 1870 года, умер 25 августа 1938 года.
Выдающийся русский писатель, вошедший в историю отечественной литературы как автор повестей и романов, а также как крупный мастер рассказа.
Всем известны рассказы «Белый пудель» (1904) и «Гранатовый браслет» (1911); повести «Олеся» (1898), «Поединок» (1905).
Куприн принадлежал к плеяде писателей критического реализма. Большая часть его произведений острогражданственна и злободневна: он писал только о том, что сам видел, пережил и прочувствовал. В центре его произведений обычно сердечный, совестливый, ранимый жизненными противоречиями «средний» русский интеллигент-труженик.
Многие произведения А. И. Куприна инсценированы и экранизированы; переведены на ряд иностранных языков.
К. Г. Паустовский говорил:
«Мы должны быть благодарны Куприну за всё – за его глубокую человечность, за его тончайший талант, за любовь к своей стране, за непоколебимую веру в счастье своего народа и, наконец, за никогда не умиравшую в нём способность загораться от самого незначительного соприкосновения с поэзией и свободно и легко писать об этом».
Сильнее смерти
– Прощай...
– Ах, нет, милый... Не говори: прощай... До свиданья...
– Прощай...
– Значит... никогда?
– Ты сама знаешь... прощай.
– Никогда?
Он не нашёл ответа на этот страстный вопрос. Он радовался тому, что уезжал, разрывая наконец эту тягостную трёхлетнюю наскучившую связь, но смутное чувство жалости не позволяло ему быть жестоким. Зазвонил второй звонок.
Сверху, с площадки вагона, он видел её, стоящую на платформе, такую маленькую и печальную, с таким давно знакомым, грустным лицом, в том же самом давно знакомом платье... И ему припомнился афоризм какого-то остряка: «Часто в любви бегство является победой».
Он сказал с нетерпением:
– К чему нам в сотый раз тревожить одно и то же? Ведь и ты, и я согласились, что разлука неизбежна.
Она ответила еле слышно:
– Да. Ты этого хотел...
– А ты? Разве ты только что не соглашалась со мной? Или тебе ещё мало тех унижений, которые мы перенесли в этом браке втроём?
Она молчала. Он мысленно нашёл в её взгляде сходство со взглядом умной и преданной собаки, которую только что побил сгоряча хозяин.
Звонок залился мелкой, длинной трелью, потом замер на мгновенье, и один за другим прозвучали три медленных, громких удара.
Он сошёл вниз, и она уже подняла вверх вуаль для прощального поцелуя, как вдруг внезапная мысль заставила её отшатнуться.
– Дорогой мой, – прошептала она, задыхаясь. – Дорогой мой... ещё одна последняя просьба...
– Что?
– Сейчас мы расстанемся... Навсегда... Я знаю, ты меня не любишь больше... Но... подари мне ещё час... Смотри, – теперь без четверти одиннадцать. Дай мне слово, что сегодня в двенадцать часов ты обо мне вспомнишь... Ведь это тебе не будет трудно?..
Он засмеялся.
– Хорошо. В этом нет никакого труда. Но для чего ты просишь?
– Ты даёшь слово?
– Да. Даю слово. Только зачем ты просишь меня об этом?
– Видишь ли. В это же самое время, минута в минуту, секунда в секунду, я буду думать о тебе. Думать со всем напряжением воли, со всей силой любви. Почём знать? Может быть, для воли не существует расстояний, и мы увидимся ещё раз.
– Как ты странно говоришь...
– Но помни, ты дал слово...
– Я его сдержу. Не беспокойся.
– Ты будешь думать, крепко, глубоко, страстно?
– Да, да. Прощай
– До свидания...
Он сидел в купе и невольно следил за ритмическим постукиванием колёс... Странно-радостное чувство свободы почти мгновенно исчезло из его души, уступив место неожиданной, тусклой, невыносимой тоске. Какая-то таинственная сила с неумолимой ясностью вызвала в его памяти самые тонкие, самые незначительные подробности этого романа, который он только что закончил, с облегчением прочитав его последнюю страницу. Почему не выходили из его ума эти две удивительные строки великого поэта:
«Но, как вино, печаль минувших дней
В моей душе чем старей, тем сильней»?
Было около полуночи.
Ритм колёс, колыханье красной занавески фонаря, нервные свистки паровоза не давали ему спать... А мысль всё упорнее летела к печальной, маленькой, давно знакомой, покинутой женщине... Теперь этот гордый, свободолюбивый человек отдал бы и свою гордость, и свою свободу за возможность на один только миг увидеть брошенную им женщину. И вдруг, открыв глаза и точно очнувшись от минутной полудремоты, он увидал её перед собою, сидящую на диване, покрытом полотняным чехлом... Она ничего не говорила, но глаза её глядели с бесконечной любовью и молчаливым упрёком.
– Кто ты? Зачем ты здесь?! – закричал он, вскакивая в ужасе со своего места.
Она печально покачала головой и вмиг рассеялась, расплылась, как предутренний туман.
На другой день он узнал, что она отравилась в ту же ночь, когда он уехал из города.
1897 г.
Вейкко Коскенниеми
На кладбище
(перевод А. И. Куприна)
Не сомкнёт своих усталых глаз
Ночь июньская, на землю опускаясь.
А цветы кладбища в этот час
Чутко дремлют, в думу погружаясь.
Счастье, счастье... Всё, чем жизнь полна, –
Всё звучит здесь позабытой сказкой.
Нежная склонилась тишина
Надо мною с материнской лаской.
Чую я внимательной душой,
Как проходит мимо чрез кладбище
Та, что и меня возьмёт с собой
В вечное спокойное жилище.